Именные произведения

Вот сорок восемь заглянули

В моё осеннее окно.

Как будто тонко намекнули.

Что в лампе Судеб появилось дно

 

Что в лампе Судеб не осталось Джина,

Чтоб заказать ему фокстрот.

В ней – только голос муэдзина.

Да, одиночества фагот.

 

Умолкнув, приуныла Лира,

Бодрящий барабан молчит.

В строю – только Сатира,

Да стайка стареньких Сюит.

 

А, помню, так бывало:

Словам и нотам тесно в голове,

Что и рука не поспевала

Дать жизнь очередной главе.

 

А вот теперь, уж сорок восемь

В душе и в сердце правят бал.

А в мыслях: «Осень, осень. осень!

Наполни Музыкой бокал».

 

Наполни жилы прежней силой,

В глазах зажги чарующий огонь.

Чтоб сердце ёкнуло у милой.

От взгляда оступился конь.

 

Но всё напрасно: сорок восемь

В душе и сердце правят бал.

И уж совсем седая осень

Печаль и грусть мне льёт в бокал.

 

И тонко-тонко намекает,

Задёрнув дымкой всё окно.

Что свой конец никто не знает,

Но он наступит, всё равно.

 

А потому: «Гуляй, подружка!

Нам это завещал Поэт!!!»*

Пока вином, искрится кружка,

Знать поживём, ещё, немного лет.

 

Знать, наша песня не допета,

Знать, не окончена глава.

Коль мудрость и печаль Поэта*,

Рекой вливается в слова.

 

Вот сорок восемь заглянули

В моё осеннее окно.

Как будто тонко намекнули.

Что в лампе Судеб появилось дно

*Поэт – Александр Сергеевич Пушкин.

 

Роки пройшли, неначе один день:

Вже сивина засніжила нам скроні.

Багато у житті було пісень.

Багато вогнищ гріло, нам, долоні.

 

Та, лиш тепло Дніпровської землі,

Нас зігрівало у чужинських горах.

Де й досі смерть блукає у імлі,

Де брат чатує брата, наче ворог.

 

Нас всіх не обійшла війна:

Ще й досі не загоїлися рани.

А зрада й розбрат, гірше ніж війна.

Нас розірвали на ворожі клани.

 

І, хоч не чути пострілів гармат,

Але, ще й досі гинуть люди.

Від кіллерів, що як бездушний кат,

Новим панам дірявлять груди.

 

А суїциди перевищили вже край:

Себе кінчають, навіть, діти.

Не розуміючи, що покидають рай,

Таке воно життя, що правди ніде діти.

 

Живемо, неначе на вулкані,

Враховуючи плани лиш на день.

І заливаємо тривогу «Пан і пані»,

Звільняючи копійки із своїх кишень.

 

А роки йдуть, неначе один день.

Вже сивина засніжила, нам, скроні.

Все менше й менше жартів і пісень

Нам зігрівають серце і долоні.

«Мир – мгновенье, и я в нём – мгновенье одно.

  Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

  Будь же весел, живой! Это бренное зданье

  Никому во владенье навек не дано!»

                      ОМАР  ХАЙЯМ

 

Пол - сотни первый – часть второго круга,

Моих шагов по матушке Земле.

Ты был, мне, и товарищем, и другом,

Я, благодарно, кланяюсь тебе.

 

Ты дал мне радость обновления

Желаний, страсти и Любви.

Ты дал мне мудрость и терпение.

И много нежности в груди.

 

С тобой я наслаждался жизнью,

Как первый майский соловей.

Лечил все части организма

Водой из киевских церквей.

 

С тобой, душой восприняв Бога,

Я осознал его в себе:

Я ощутил, как мне, щемяще, дорог

Любой, живущий на Земле!!!

 

Я научился замечать букашку,

Не причинять ей, без причины смерть.

Любить в квартире «барабашку»,

Держать открытой, для соседей дверь.

 

Я научился страсти выпускать наружу,

Теперь. я – лёгкий, я, опять, лечу.

Мне нипочём ни ветер, ни мороз, ни стужа.

Ия, как в двадцать, хохочу!!!

 

Пол - сотни первый! Ты – начало круга

Моих шагов по матушке Земле.

Прошу тебя, как просят друга:

«Ты приходи ко мне во сне!»

 

Верни мне, снова обновление

Желаний, страсти и Любви!

Ты укрепи моё терпение,

Чтоб нежность сохранить в груди.

 

Чтоб я, насытясь обновлённой брагой,

Моих повторных, несравненных лет,

Мог заявить, со всей отвагой:

«Прекрасней, чем земная, жизни нет!»

*барабашка – от глагола барабанить, стуки духов

из потустороннего, параллельного мира.